«Пугачёв бежал; но бегство его казалось нашествием…». Емельян Пугачёв в истории Пензенского края
XVIII в. стал временем ухудшения положения крестьян и городских низов как в целом в Российской империи, так и Пензенском крае в частности. Нарушение привычного образа жизни, усиление феодально-крепостнического гнёта, произвол чиновников, бесконтрольный рост податей и повинностей поднимали население на стихийные протесты.
Жестокие меры усмирения и бесправие значительных слоёв населения только усиливали дальнейшие выступления и определили массовость будущего мятежа. В сентябре 1773 г. на Таловом умёте, в среде яицкого казачества, сформировалось ядро восстания, вождём которого стал Е.И. Пугачёв. За короткий период мятежная волна охватила территории Оренбургского края, Урала, Западной Сибири, Среднего и Нижнего Поволжья, вовлекая в обширные ряды повстанцев из русских, татар, башкир, мордвы, чувашей и др.
После поражения под Казанью Е.И. Пугачёв с отборным отрядом из 500 человек переправился на правых берег Волги, войдя на территорию сплошного крестьянского движения. Это стало главным фактором изменения хода войны, придало ей по-настоящему неорганизованный и страшный характер, что было особенно подчёркнуто в исторической работе великого русского поэта А.С. Пушкина «История Пугачёвского бунта»: «переправа Пугачёва произвела общее смятение. Господские крестьяне взбунтовались; иноверцы и новокрещёные стали убивать русских священников. Воеводы бежали из городов, дворяне из поместий; чернь ловила тех и других и отовсюду приводила к Пугачёву. Пугачёв объявил народу вольность, истребление дворянского рода, отпущение повинностей и безденежную раздачу соли… Пугачёв бежал; но бегство его казалось нашествием. Никогда успехи его не были ужаснее, никогда мятеж не свирепствовал с такою силою. Возмущение переходило от одной деревни к другой, от провинции к провинции… Составлялись отдельные шайки грабителей и бунтовщиков: и каждая имела у себя своего Пугачёва...» .
В дальнейшем Пугачёв переправляется через р. Суру, сделав резкий поворот на юг, надеясь в дальнейшем добраться до Дона и поднять на восстание местное казачество. 26 июля пугачёвцы подошли к Саранску. В этот же день в город прибыл отряд 30 казаков с указом о необходимости встречи Петра Фёдоровича со всеми почестями и подготовки снабжения для армии, устрашая несогласных: «противникам и изменникам монаршей воли чинить казнь неукоснительно».
Саранский воевода В.Г. Протасьев покинул город, а Михельсон впоследствии доложил главнокомандующему П.И. Панину, что дворяне «все, как овцы, разбежались по лесам». 27 июля Саранск встретил
армию Пугачёва. Восставшие получили ресурсы для передышки и пополнения армии. Узнав о приближении многочисленных правительственных войск, Пугачёв 30 июля уходит из Саранска в сторону Пензы. Стремительным маршем восставшие проходят через Танеевку, Семилей, Бекетовку, Большой Вьяс, Ломовку, Кутлю, Вазерки, Колояр и Бессоновку.
Преодолев от Саранска в пути (по нашим оценкам) более 140 км, 31 июля передовые отряды пугачёвцев вышли к Ухтинке, где была обустроена ставка и расположение войск. В этот же день Пугачёв издаёт манифест «во всенародное известие жителям Пензы и Пензенской провинции»:
«Божиею милостию, мы, Петр Третий, император и самодержец Всероссийский и протчая, и протчая, и протчая.
Объявляется во всенародное известие.
Жалуем сим имянным указом с монаршим и отеческим нашим милосердием всех, находившихся прежде в крестьянстве и в подданстве помещиков, быть верноподданными рабами собственной нашей короне; и награждаем древним крестом [старообрядческим] и молитвою, головами и бородами, вольностию и свободою и вечно казаками, не требуя рекрутских наборов, подушных и протчих денежных податей, владением землями, лесными, сенокосными угодьями и рыбными ловлями, и соляными озерами без покупки и без оброку; и свобождаем всех от прежде чинимых от злодеев дворян, и градцких мздоимцов-судей крестьяном и всему народу налагаемых податей и отягощениев. И желаем вам спасения душ и спокойной в свете жизни, для которой мы вквили и претерпели от прописанных злодеев-дворян странствие и немалыя бедствии.
А как ныне имя наше властию всевышней десницы в России процветает, того ради повелеваем сим нашим имянным указом: кои прежде были дворяне в своих поместиях и водчинах, – оных противников нашей власти и возмутителей империи и раззорителей крестьян, ловить, казнить и вешать, и поступать равным образом так, как они, не имея в себе христианства, чинили с вами. Крестьянами. По истреблении которых противников и злодеев-дворян, всякой может возчувствовать тишину и спркрйную жизнь, коя до века продолжаться будет.
Дан июля 31 дня 1774 году
Петр».
Манифест был активно поддержан населением, а его копии обнаруживались на телах пугачёвцев. 1 августа, в 3 часа дня, на базарную площадь Пензы прибыли 15 казаков и зачитали указ, призывающий к покорности жителей города и снабжению армии всем необходимым.
Зная, что основною целью восставшей армии являются склады пороха, свинца и ядер, а также городская казна, правительство города ещё до подхода Пугачёва к Пензе постановило прятать все запасы в ямы и подвалы. Однако пензенский воевода А.А. Всеволожский, планировавший защищать город, не нашёл поддержки в среде дворянства и купечества. Видя невозможность спасти город, воевода покинул его. Российский историк рубежа XIX–ХХ вв. Николай Фёдорович Дубровин отмечал, что в Мокшанской округе в доме помещика Кандалаева Всеволожский с товарищами были схвачены и по дороге в Пензу сожжены у с. Скачки: «помещика Кандалаева с. Скачков крестьяне староста Василей Воробьёв, выборный Иван Винокуров были в сообществе и в заговоре в сожжении воеводы … и приехавших офицеров... отрубить руки и ноги а потом голову…». Возможным соучастником тех событий мог быть и крестьянин Борис Андреев[ич], чья запись о казне обнаружена в документах ГАПО: «команды его высокопревосходительства графа Петра Ивановича Панина присланные в оное село Скачки гд-ном подполковником Архаровым оного села [Скачки] того же [господина Кандалаева] крестьянин Борис Андреевич, 46 л., за преклонность злодейской толпе близ онаго села повешен».
1 августа жители Пензы во главе с начальником гарнизона Г.Г. Герасимовым, оставшимися городскими служащими и духовенством вышли встречать делегацию «Петра Фёдоровича». 2 августа в город вступила армия восставших. Выборные казаки потребовали для встречи Пугачёва избрать лучший купеческий дом в Пензе. В итоге из «восемдесяти двух» кандидатов был выбран дом купца А.Я. Кознова. Данное здание находилось на углу современных ул. Московской и Карла Маркса и было разобрано лишь в 1957 г., во время подготовки к строительству кинотеатра «Родина».
Зная о преследовании правительственными войсками, в ночь с 2 на 3 августа Пугачёв покинул город и направился в сторону Петровска.
4 июля в Пензу вошли правительственные войска. Вскоре была подготовлена инструкция главнокомандующего Панина с беспощадными мерами для подавления бунта: «требовать выдачи зачинщиков и в случае отказа казнить каждого сотого по перебитию казнить, а остальных, принимавших участие в убийстве господ своих – пресечь плетьми жесточайшим образом». Всё разграбленное имущество должно было быть возвращено владельцам под страхом смертной казни. В бунташных сёлах ставились орудия казни: виселицы, колесо и глаголь для подвешивания за ребро. Так 20 и 28 августа в с. Андреевке Завального стана «за преклонность злодейственнейшей разбойника и бунтовщика Пугачёва его злодейской толпе» были казнены 12 крестьян помещика А.В. Салтыкова в возрасте от 20 до 67 л. В с. Милюшовке Верхнеломовского уезда (ныне Нижнеломовский р-н) «прилипившийся известного государственного злодея Пугачёва к злодейской его партии отставной сержант Иван Плотников, за что он наступившей военной командой повешен и для того оное тело не погребено, сентябрь 6, 50 [лет]». Пожалованные Е. Пугачёвым в воеводу и товарища воеводы Г. Герасимов и А. Кознов были арестованы, а после многократных допросов – отправлены на вечное поселение в Сибирь. Запущенная карательная машина порой наказывала и тех, чью виновность можно было доказать только по сообщениям местных жителей, т.е. без предъявления существенных доказательств. «Донесено, следовательно виноват…» – так опишет действия властей по отношению к доносам на священнослужителей в 1873 г. известный пензенский церковный краевед Яков Петрович Бурлуцкий.
По приказу Панина были собраны и отправлены в Петербург первые ведомости погибших, в дальнейшем опубликованные А.С. Пушкиным в его «Истории Пугачёвского бунта». По данному списку, по подсчётам М.С. Полубоярова, в Пензенском и Нижнеломовском уездах погибло 309 дворян и 74 недворян (приказчиков, старост и др.). Жертвами восстания становились не только дворяне и их дети, но и те, кто мог быть заподозрен в сочувствии и укрывании своих хозяев.
Погребение тел погибших в Пензе происходило только после оставления восставшими города. Так в метрических книгах Никольской церкви г. Пензы и Введенской церкви Пешей слободы внесены 29 записей о смерти жителей, погибших во время пребывания войск Пугачёва в городе.
Всего же в сохранившихся до нашего времени метрических книгах из фондов Государственного архива Пензенской области имеются 133 записи об отпевании и погребении людей в различных населённых пунктах Пензенского края, погибших в ходе пугачёвского восстания.
Рядом с записью о смерти указывалась причина гибели: «повешен злодейскою разбойническою партию», «от злодейской пугачёвской партии, заколота», «побиты злодейской пугачёвской толпой» и др. В записи из 3-й части «О умерших» метрической книги церкви Преподобного Сергия Радонежского с. Полеологова Шукшинского стана Пензенского уезда и провинции 1774 г. о гибели (1 августа) и погребении семьи помещиков Мартыновых: майора Егора Ильича, его жены Афимии Яковлевны, их сына, капитана [так в документе] Сергея Егоровича и его жены Прасковьи Андреевны, было указано: «убиты самим злодеем Емелькою Пугачёвым».
Порой восставшая толпа и примкнувшие к ним разбойники не жалели даже самых юных пензенцев. В августе в Пензе погиб с родителями и прародителями отца 12-летний майорский сын Дмитрий Семёнович. 3 августа в д. Дертевке вотчины П.И. Грецовой «побиты злодейской пугачевской толпою» с отцом и матерью 15-летняя дочь дворового человека Авдотья Алексеевна. Часть людей из страха перед бунтовщиками совершали непоправимое: «девицы Ольги Михайловой дочери Назарьевой крестьянин Ермолай Евсеев убояся злодейской пугачевской партии, удавился [1 августа], 61 л., зарытый в поле той девицы Назарьевой, [свидетель (исполнитель?) захоронения] дворовый человек Павел Емельянов».
Документальным свидетельством судьбы семьи помещиков Мартыновых во время восстания является объёмная (всего 66 листов!) опись имущества, составленная после их гибели. В частности, в описи имущества убитого ротмистра [так в документе] С.Е. Мартынова и его жены в с. Сергиевском, Полеологово тож, Шукшинского стана Пензенского уезда и провинции (ныне – Сергиевское Полеологово Бессоновского района) за 1776 г, отошедшее к малолетним детям Андрею и Марии, значилось: господский дом с внутренним имуществом, другие строения, платья и прочие вещи. Вместе с вещами, сразу после перечисления фарфоровой посуды, драгоценных украшений и камзолов, шло описание дворовых людей, крепостных крестьян и их хозяйств из поместья Мартыновых.
Последствия восстания отражались и на судьбах людей спустя десятилетия с момента событий. В фондах архива сохранилось доношение Николая Афанасьевича Радищева, отца писателя А.Н. Радищева, в Кузнецкий уездный суд (подано 28 июля 1787 г. по ст. ст.) с описанием причин нахождения в его владении крестьянина «турецкой нации» Матвее Петровиче, сына подаренного его отцу, бригадиру А.П. Радищеву, генерал-фельдмаршалом фон Минихом турецкого поданного, крещенного Петром Степановичем. В рукописном тексте Николай Афанасьевич отдельно подчеркнул, что не может подтвердить права владения данным крестьянином из отсутствия части документов, уничтоженных во время событий 1774 г.: «в [1]749 году родителю моему, по желанию его, [Петра] Степанова[ича], выпись дана была, а из которого присутственного места, того я, за долго прошедшем временем, и к тому же, и оная во время 1774 года возмущения с прочими пожитками разграблена, не упомнить». Решение Кузнецкого уездного суда от 29 сентября 1787 г. было следующим: оставить крестьянина «турецкой нации» Матвея Петровича в вечном владении у помещика Н.А. Радищева, по причине внесения данного крестьянина в ревизские сказки и уплату за него податей, а также уничтожения документов, подтверждающих владельческие права, во время «возмущения» 1774 г.
Крестьянская война 1773–1775 гг. стала одним из самых знаковых выступлений, направленных против сложившийся феодально-крепостнической системы. Русские крестьяне, городские низы, мордва, татары, чуваши и многие другие встали под единые знамёна на борьбу за права, отнятые у них дворянством и царскими чиновниками. Стихийность, неорганизованность и локальность выступлений, особенно усилившиеся в последний период войны, не позволили восставшим одержать вверх.
Подавив восстание, правительство продолжило политику усиления дворянской власти на местах. С этой целью Екатериной II была начата губернская реформа в России, в ходе которой Пенза стала самостоятельным административным центром.
Преобразование Пензы в губернский город активизировало казённое и частное строительство. В связи с застройкой центра потомки защитников крепости были переселены за черту города, основав Терновку, Весёловку и Кривозерье. Были сооружены здания правительственных учреждений, торговые здания, дворянские и купеческие особняки. Все эти постройки определили дворянского-купеческий облик Пензы в XIX в.
Помимо усиления дворянского сословия, правительство стремилось вымарать само имя Пугачёва из истории. Все документы изымались в секретную комиссию, а само дело находились в личном ведении императрицы. Река Яик, с которой поднялась мятежная волна пугачёвцев, была переименована в Урал, казачество – из Яицкого в Уральского, Яицкий городок – в Уральск. Запись и исполнение песен о Пугачёве находилось под запретом больше четверти столетия, а произведения с его участием подвергались цензуре. Единственным государственным «упоминанием» крестьянской войны в Пензенском крае оставалась золочёная корона на кресте Успенского соборного храма Керенска, пожалованная императрицей в знак храбрости его защитников как городу, не сдавшемуся восставшим.
Данное обстоятельство изменилось после революционных преобразований в России. Новая власть прославляла борцов со старым, царским правительством, в том числе через изменение топонимов. 11 ноября 1927 г. президиумом Пензенского горсовета ул. Ухтомского (бывшая Панчулидзевская), в связи с переносом названия на Большую Романовку, переименована в Пугачёвскую (ныне Пугачёва). Сейчас имя вождя восстания встречается в названиях улиц других населённых пунктов Пензенской области: Вадинске, Каменке, Кузнецке, Мокшане, Сердобске, Никольске.
В морозное воскресное утро 10 января 1982 г. на месте, где стоял дом купца Кознова, был открыт памятный знак о пребывании Е.И. Пугачёва в Пензе за авторством Э.С. Иодынис и Л.Н. Скоробогатовой. История крестьянской войны остаётся значимой для жителей Пензенского края и в нынешнее время, что подтверждается установкой 26 июня 2013 г. памятного камня о пребывании ставки Пугачёва в с. Ухтинке.
